О ДЗЕН-ПРАВОСЛАВИИ СИМОНА ГИМАЛАЙСКОГО

Автор
монах Афанасий
-
0

Слава Богу, наши, на первый взгляд, неблагодарные труды по научению православных различать духов плоды все-таки приносят. И во свидетельство тому этот анализ верной читательницы и писательницы Живой Книги рабы Божией Ксении veframve:

Боже, кто уподобится Тебе? Не премолчи ниже укроти, Боже.
Яко се врази Твои возшумеша, и ненавидящии Тя воздвигоша главу.
На люди Твоя лукавноваша волею, и совещаша на святыя Твоя.
(Пс. 82)

Среди духовной литературы, обратила внимание на засилье книгами монаха Симеона Афонского (Бескровного), образ которого создается через этот пархатый информационный портал isihazm.ru, якобы от имени Святого Афона.

В его книгах всегда стоит акцент, что там подлиный духовный опыт, завещание, традиция, путь духовного возрастания, благословение, наставление, древнее богословие Отцов Церкви. К примеру, возьмем его «Искусство борьбы с помыслами»: «Это произведение совершенно оригинально, поэтому провести какие-то аналогии можно только условно». А вот о других иначе им пишется: «Создается впечатление какой-то неполноты или даже подмены в современной духовной литературе».

Автор уверен, что православный читатель не заметит именно в его творчестве, чужой духовной традиции, чуждых православию завещаний, чужих источников, — ведь он себя именует старцем Афонским. Но мы посмотрим и докажем подмену духовности. Из чего же в этой книге текст монтировался?

Даже участники форума на «исихазме» обратили внимание, что традиция источника «вдохновения» оказалась буддистской: www.hesychasm.ru

Пишет Holger:

Это не то что напоминает. Я начал читать «Искусство борьбы с помыслами» и честно говоря нахожусь в замешательстве. Это классика восточной литературы, Будосёсинсю, Хакагурэ, еще возможно что-то — просто, например, слово «самурай» заменяется на слово «монах», «господин» на «Старец» и так далее. Ну чисто для виду вставляется время от времени что-то о Христе, благодати — для придания тексту христианской формы. В порядке вещей ли такой плагиат и механическое привнесение восточной духовности в христианство?

Ну так, для примера:
(текст будет подробно рассмотрен ниже)

Будосёсинсю:

Самурай должен прежде всего постоянно помнить — помнить днем и ночью, с того утра, когда он берет в руки палочки, чтобы вкусить новогоднюю трапезу, до последней ночи старого года, когда он платит свои долги — что он должен умереть. Вот его главное дело. Если он всегда помнит об этом, он сможет прожить жизнь в соответствии с верностью и сыновней почтительностью, избегнуть мириада зол и несчастий, уберечь себя от болезней и бед, и насладиться долгой жизнью. Он будет исключительной личностью, наделенной прекрасными качествами. Ибо жизнь мимолетна, подобно капле вечерней росы и утреннему инею, и тем более такова жизнь воина. И если он будет думать, что можно утешать себя мыслью о вечной службе своему господину или о бесконечной преданности родственникам, случится то, что заставит его пренебречь своим долгом перед господином и позабыть о верности семье. Но если он живет лишь сегодняшим днем и не думает о дне завтрашнем, так, что стоя перед господином и ожидая его приказаний, он думает об этом как о своем последнем мгновении, а глядя в лица родственников он чувствует, что никогда не увидит их вновь, тогда его чувства долга и преклонения будут искренними, а его сердце будет исполнено верности и сыновней почтительности.

Симеон Афонский:

Тот, кто является монахом, прежде всего должен держать в уме – днем и ночью, тот факт, что ему предстоит умереть. Это главное его знание. Если он будет всегда помнить об этом, то сумеет прожить жизнь в покаянии, смирении, чистоте сердца, в верности Евангельским Заповедям и добродетелям, избежит множества зол и искушений, освободится от всех духовных затруднений и узрит Бога. Он будет духовным человеком со многими достойными чертами характера. Ибо существование непостоянно, как дневная тень; особенно же неопределенна жизнь монаха и, если он думает, что для него достаточно служить людям или заботиться о родных, которые остались в миру, то следует помнить: вполне может произойти нечто, что заставит его пренебречь долгом в отношении к людям и забыть об обязанностях к своим родителям. Но если он просто решит жить сегодня, не заглядывая в завтра так, что, представ перед людьми для оказания им помощи, он будет считать это своим последним служением, а глядя в лица родных, будет чувствовать, что более никогда их не увидит, тогда его долг и обязанность к ним станут полностью искренними, а его сердце – в единении с Богом.»

Кстати, и некоторые буддисты узнают — «родственное» и делятся там восторгами своими:

«Вот же удивительное совпадение 🙂 ведь есть немало текстов, в которых перекличка с книгой Симеона Афонского настолько явна, что несомненна …вот, возьмем, скажем, наставления Ургьена, «Чудеса Естественного Ума», «Полет Гаруды», другие тексты трекчо. Но мы читаем Лонгченпу»

Проследим же какие буддистские тексты использовались монахом Симоном для написания наставлений, им же, в первую очередь рекомендованых для православных монахов, но и мирянам также. Нам ведь предлагается, таким лукавым образом, принимать суждения буддизма — чужой демонической религии.

«Как торговцы невольниками, предлагая малым детям пирожки, сладкие фрукты и тому подобное, часто уловляют их такими приманками и лишают свободы и даже самой жизни, так точно и чародеи, обещаясь вылечить больной член, топят все спасение души.»

свт. Иоанн Златоуст

Оказывается искусству борьбы с помыслами Симеон Афонский научился из Будосёсинсю — напутствия всупающему на путь самурая.

Итак, сравним текст Будосёсинсю (перевод на русский: Котенко Р.В., Мищенко А.А.) sohey.ru с симоновским. Сначала отрывок из вступления для самурая, после него, справа — текст из книги Симона, главы «Пределы аскетики «Искусства борьбы с помыслами» — azbyka.ru:

Будосёсинсю:

Симеон Афонский:

1

Самурай должен прежде всего постоянно помнить — помнить днем и ночью, с того утра, когда он берет в руки палочки, чтобы вкусить новогоднюю трапезу, до последней ночи старого года, когда он платит свои долги — что он должен умереть. Вот его главное дело.
Тот, кто является монахом, прежде всего должен держать в уме — днем и ночью, тот факт, что ему предстоит умереть. Это главное его знание.

2

Если он всегда помнит об этом, он сможет прожить жизнь в соответствии с верностью и сыновней почтительностью, избегнуть мириада зол и несчастий, уберечь себя от болезней и бед, и насладиться долгой жизнью. Он будет исключительной личностью, наделенной прекрасными качествами.
Если он будет всегда помнить об этом, то сумеет прожить жизнь в покаянии, смирении, чистоте сердца, в верности Евангельским Заповедям и добродетелям, избежит множества зол и искушений, освободится от всех духовных затруднений и узрит Бога. Он будет духовным человеком со многими достойными чертами характера.

3

Ибо жизнь мимолетна, подобно капле вечерней росы и утреннему инею, и тем более такова жизнь воина. И если он будет думать, что можно утешать себя мыслью о вечной службе своему господину или о бесконечной преданности родственникам, случится то, что заставит его пренебречь своим долгом перед господином и позабыть о верности семье. Но если он живет лишь сегодняшим днем и не думает о дне завтрашнем, так, что стоя перед господином и ожидая его приказаний, он думает об этом как о своем последнем мгновении, а глядя в лица родственников он чувствует, что никогда не увидит их вновь, тогда его чувства долга и преклонения будут искренними, а его сердце будет исполнено верности и сыновней почтительности.
Ибо существование непостоянно, как дневная тень, особенно же неопределенна жизнь монаха и, если он думает, что для него достаточно служить людям или заботиться о родных, которые остались в миру, то следует помнить: вполне может произойти нечто, что заставит его пренебречь долгом в отношении к людям и забыть об обязанностях к своим родителям. Но если он просто решит жить сегодня, не заглядывая в завтра так, что, представ перед людьми для оказания им помощи, он будет считать это своим последним служением, а глядя в лица родных, будет чувствовать, что более никогда их не увидит, тогда его долг и обязанность к ним станут полностью искренними, а его сердце — в единении с Богом.

4

Но если он не помнит о смерти, он будет беззаботен и неосторожен, он будет говорить слова, которые оскорбляют других, тем самым давая повод для споров. Если на это не обратят внимания, их можно будет разрешить, но если сделают упрек, он может окончиться ссорой. Если он прогуливается в увеселительных местах среди толпы без должной осторожности, то может столкнуться с каким-нибудь большим глупцом и будет втянут в ссору еще прежде, чем поймет это. Тогда он может быть убит, имя его господина запятнано, а его родители и родственники — осыпаны упреками.
Если же он не будет сохранять в уме память о смерти, то станет небрежным и подверженным рассеянности и разбросанности: примется говорить вещи, оскорбительные для других и вызывающие споры, начнет осуждать и порицать других людей. Затем, он может впасть в привязанность к женщинам, оставить монашество и покаяние, завести семью, разболеться и умереть в полном отчаянии и безысходности. И все эти несчастья могут возникать оттого, что он забыл о необходимости постоянно держать в уме память о смерти.

5

Все эти несчастья идут от того, что он не помнит все время о смерти. Тот же, кто делает это, будет, как и полагается самураю, говоря самому или отвечая другим, тщательно взвешивать каждое слово и не вдаваться в бесполезные ссоры. Самурай не позволит никому заманить себя в ловушку, где он внезапно может оказаться в безвыходном положении, и потому избегнет зол и бедствий.
Тот же, кто об этом не забывает — когда говорит сам и когда отвечает другим, будет всегда тщательно взвешивать каждое слово, как и подобает монаху, и ни в коем случае не ввяжется в бессмысленный спор. Также он никогда никому не позволит затащить себя в неподобающие места, где можно неожиданно попасть в неудобное положение, и поэтому избежит всяких зол и смущений.

6

И верхи, и низы, если они забывают о смерти, склонны к нездоровым излишествам в еде, вине и женщинах, поэтому они умирают преждевременно от болезней печени и селезенки, и даже пока они живы, болезнь делает их существование бесполезным. Но те, у которых всегда перед глазами лик смерти, сильны и здоровы в молодости, а поскольку они берегут здоровье, умеренны в еде и вине и избегают женщин, будучи воздержанными и скромными во всем, болезни не иссушают их, а жизнь их долга и прекрасна.
И высшие, и низшие иерархи и монахи, когда забывают о смерти, становятся весьма склонными к нездоровым излишествам в пище, вине, почему и умирают неожиданно рано от болезней и сердечных приступов, однако, даже когда они еще живут, их болезненность делает их безполезными для всех. Те же, кто постоянно держат смерть перед глазами — сильны и здоровы в молодости, поскольку они уделяют внимание своему здоровью и умеренны в еде и питье, избегают путей, на которых возможны встречи с женщинами, и хранят неукоснительно свое целомудрие и скромность во всех делах, то остаются свободными от болезней и проживают долгую и здоровую жизнь.

7

Тот, кто живет в этом мире, может потакать всем своим желаниям; тогда его алчность возрастает так, что он желает того, что принадлежит другим, и не довольствуется тем, что имеет, становясь похожим на простого торговца. Но если он всегда смотрит в лицо смерти, он не будет привязан к вещам и не проявит неуемности и жадности, станет, как я говорил прежде, прекрасным человеком.
Кроме того, монах, который долго живет без памяти о смерти, может развить в себе все виды мирских желаний, а его скупость возрасти так, что он возжелает принадлежащее другим и не будет в силах расстаться со своим приобретенным имуществом, и станет, по сути, простым торговцем. Если же он будет постоянно смотреть в лицо смерти, то мало привяжется к материальным вещам и обретет нестяжательное сердце и покаяние.

Это так в книге монаха Симона, вступление в будосёсинсю самурая превратилось смешением с буддизмом, с использованием христианской лексики, в главу «Пределы аскетики для монахов». Получается, что демонами надиктованое из будосёсинсе, нам пытаются привить и подать как «откровение совершенно иной Жизни» или как «выход из душевно-психической сферы» и как «Живой Традиции египетских Отцов и Добротолюбия».

Но это еще не все.
У него есть глава «Низвержение зла» где он учит тактике, как отсекать помыслы, которые мы знаем происходят в человеке от Бога, от диавола и от естества самого человека. Но учит снова из самурайского демонического Миямото Мусаси — «Книги пяти колец». kulichki.com:

Миямото Мусаси:

Симеон Афонский:

Когда противник проводит стремительную атаку, ты должен атаковать мощно и спокойно, целя в его слабое место и по мере того, как он станет близок, мощно разя его. Если же враг атакует спокойно, наблюдай за ним и, с телом, несколько плывущим, присоедисись к его движениям, сблизившись. Тут двигайся стремительно и мощно руби его «Тай Тай Но Сен».
Когда враг с силой и быстротой бросается на тебя – действуй уверенно и спокойно, с упованием на Господа: подпусти помысл близко, и сокрушай его молитвой непрерывно и решительно, неуловимым для злого помысла натиском и молитвенной собранностью;
если же враг нападает медленно, без спешки, то молись намного быстрее обычного и, когда помысл приблизится – быстро наступай молитвой, следи за реакцией врага – и победишь.

И после осознания того, что монах Симеон на самом деле свой духовный опыт приобрел от буддистов и изшедшее из нечистого духа православным подал как духовную пищу, Предисловие к его книге потрясают своей ложью и наглостью: «Новая книга монаха Симеона Афонского является своего рода «духовным завещанием».

Эта книга обращена прежде всего к монахам, практикующим «умную молитву». В ней раскрываются секреты духовной борьбы с помыслами, очищения сердца от страстей и даются ориентиры в дальнейшем пути к Богу. Глубокая укорененность в святоотеческую традицию служит признаком подлинности духовного опыта автора. Тем не менее это произведение не является компиляцией. Нас ждет встреча с совершенно оригинальным взглядом на многие духовные вопросы.»

А ко всему прочему, самураев демоны наставляли педерастии —

«душой и телом служи своему господину», «мужеложство в нашей провинции ввел Хосино Ретэцу, и хотя у него было много учеников, он наставлял каждого из них лично. Эдаеси Сабуродзаэмон был человеком, который понял смысл мужеложства» — и самоубийству. Рекомендация использовать румяна, чтобы скрыть бледность во время похмелья, напоминает нам о внимании, которое самурай уделяет внешнему виду перед ритуальным самоубийством.

Вот из какой выгребной ямы, от каких духов черпал материал Симеон Афонский для страшной подмены. Эти все походы гуру — комании по мистическому Кайлашу, не проходят бесследно.

От себя добавлю, что к этой теме обязательно вернемся. Ведь именно Симон является старцем Схарии и духовным наставником иудогазпромовской ереси (нынешняя ипостась перманентной ереси жидовствующих) проникшей уже и на Аθон. Для тех, кто не в курсе:

Сейчас скажу только, в подтверждение этого красноречивого обличения Ксении, что Симон (вообще-то, по этому имени я его знаю) последнее время каждым Великим постом ездит в Гималаи (!) и Схарию с собой берет.

И то, что по аθонской традиции имеем только двух Святых с именем Аθонский — Петра и Аθонасия. Все остальные святые имеют имена местные — Св. Максим Кавсокаливит, Св. Павел Ксиропотамский… Даже Преподобного Силуана русские именовали не по аθонской традиции. По-святогорски Преподобный Силуан должен был Пантелеимонским называться — Παντελεημονήτης. А тут Симон уже при жизни — Аθонский. (Не пойму почему Симеон — псевдоним или в Великую схиму постригся?) По-мне так он — ну чистый Симон Гималайский.

Вот такие дела, дзен-православные… Исихасты точка ру…